Люди бывают совершенно разными. Есть люди-мешки. Они съедают тебя изнутри, такие люди и ты сам становишься пыльным и пустым мешком в который сваливаются и пропадают без следа старые знакомые, новые друзья, впечатления, краски, события. Потом, через некоторое время эта мешочность исчезает, забрав часть твоих красок, впечатлений и людей, и ты остаешься пришибленный, щуришься подслеповато на весеннее солнце и постепенно идешь к нему, к теплу, к радости и свету.
И еще очень сильно боишься когда к тебе подходят сзади и пахнет пылью.

***
«Очередное Вам наше с кисточкой»,- пишу из далекой страны,

Пишу: «Я здесь прослыл выскочкой. Как всегда ненароком. Как Вы?»

Пишу, ручка скользит бездумно, со строчки на строчку - в ряд,

А мысли затеяли сутолку: «как далеко... я рад?».

Столпились и давят, собаки, хоть сам на них лай,

Хоть строй для болезных стоп-пойнт, караван-сарай.

Я пишу вместо этого: "...жарко, особенно по вечерам,

А под утро с реки приходит зловредный, зловонный туман."

Я пишу банально и плоско, и конечно же не о том,

Что стал здесь почти что в доску, раздумываю над котом,

Приобрел кулинарную книгу, низачем, просто так от скуки...

А у сердца видно болезнь. Оно тихо скулит с разлуки.

***

Или еще скажи вот так «Послушай, я рад, я так чертовски рад, что ты в порядке». Потом возьми ее за руки, сожми пальцы. Почувствуй их хрупкость. Потом опусти взгляд.
А дальше уже начинается ее выступление на балконе. Она скажет «Ромео?». Тут надо кивнуть и отвлечься от телефона. Она скажет «Я так ждала». Тут можно припомнить что уже зима, а в начале знакомства было лето. Быстро вычислить количество дней. Впрочем, это она не просит ответа, а уведомляет – «скорей!». Тут главное осознать, что тебе и ей давно не четырнадцать лет, и что яд не выход, впрочем как и любовный сонет. И не отпускать ее рук. Несмотря на сотни вас ждущих признаний, ссор и разлук. Слышишь? Уж если взял, то держи. Вот в этом и есть сила, Люк.