Арсений достал из внутреннего кармана пиджака бумажку и подслеповато щурясь вгляделся в торопливый округлый почерк.
- Ну шо? - спросил таксист и сплюнул шелуху прямо рядом с ярко-желтыми носками его слипонов, - куда ехать то, начальник?

Арсений вздохнул, поглядел на раздражающе синее, без единого облачка небо над головой, млеющее от жары, оглядел перрон, на котором ни следа не было видно от встречающих, да и то сильно сомневался он что кто-то вообще среагировал на телеграмму, отбитую матерью, кинул взгляд на расслабленного таксиста, который сидел на переднем сиденье красного побитого жизнью жигуленка с распахнутыми дверьми, высунув загорелые мосластые ноги наружу и лузгал семечки с ленивой уверенностью монополиста, и решился наконец.

- На Чертову Аллею давай, 13-й дом.

Таксист на секунду затормозил налаженное до автоматизма движение руки, покрытой жестким черным волосом, к кульку с семечками и подвигал бровями. Реально подвигал, Арсений даже засмотрелся, левая бровь сначала пошла вверх, но на полпути дернулась, потянула за собой правую, потом обе сошлись к переносице, обнаруживая внезапно между собой морщинку задумчивости, потом разлетелись снова, округляясь и таксист захохотал, прихлопывая себя по колену.

- На Чертанова штоли тебе, паря? Чертанова. Улица. Нет у нас аллей никаких. Размах не тот у нас, чтоб значит аллеи высаживать. Давай бумажку свою сюда, сам гляну. И садись, садись. чего воду в ступе то зря толочь, авось до ночи то и доедем. Давай, кидай свое барахло на сиденье, багажник у меня картошкой забит, не влезет.

Арсений вздохнул. Бесполезный, разряженный смартфон камнем оттягивал карман, и вот там то адрес был записан правильный. Как нужно. Строго печатными буквами. Но не самая новая модель не выдержала тягот дальних переездов пригородными поездами и тихо мирно разрядилась, так что мать, засунувшая бумажку в пиджак перед самым выходом была, как и досадно ж было это признавать, права.

Таксист уже забаррикадировался от него дверью, так что и тяжело набитый чемодан пришлось тащить самому.

- На переднее не садись, - лениво процедил таксист, - не работает оно у меня.

Арсений выругался, про себя конечно, и умостился на заднем, скрючившись между чемоданом и дверью, где ручка от стеклоподъемника была заботливо откручена, чтобы значит никто кроме хозяина не мог заведовать режимом кондиционирования.

Пока жигуленок натужно кряхтя взбирался на небольшой пригорок за вокзалом и неспешно вез его по малолюдным из-за жары улицам, Арсений перебирал в уме события которые привели его к жизни такой и все больше и больше грустнел. Вообще они с Инкой должны были махнуть в Турцию на лето.

***
- А пришел наконец, - отец, мрачно поднялся из-за стола и неспешно принялся расстегивать ремень, - воли взял, мелкий. Ты какого черта в интернет это слил? Тебя просил кто?
- Ну, - промямлил Арсений, сразу догадавшись откуда ноги растут и поспешно отступая к двери, около которой стояла заплаканная мать, - народ же лайкал.
- Ваши пьяные морды в деканате лайкал? А то ж, кто дурня еще похвалит кроме такого же дурня. Или ты думал тебе как сыну профессора все позволено, а, балбес? - он выбрался таки, но вместо ремня схватился за сердце, задышал тяжело, посерел. И мать тут же метнулась к нему, перестав будто наседка раскидывать руки, защищая сына. - Когда ключи стянул? Ну! Давай, признавайся.
- Вечером, - неохотно промямлил Аркадий, - бать ну чего ты. Мы ж убрали там все. Проветрили.
- Тебя бы... кто проветрил. Ира, да уйди ты со своей валерьянкой. Сто лет она мне не нужна была и дальше бы не понадобилась, если бы твой сын клиническим идиотом не был. Меня... на ковер... из-за этого мелкого балбеса... три часа песочили.
Ни за сердце ни за ремень отец больше не хватался, но взгляд его стал нехорошим, тяжелым.
- Чемодан собирай.
- И чо, - взвизгнул Арсений, - выгонишь меня теперь, да? Ну и ладно, я и без вас один проживу. К Инке пойду вон. Нас, блоггеров, вечно задушить хотят.
- Инна твоя в Питере, - подала голос мать, - звонила, просила передать, чтобы ты ее номер вычеркнул. А в сетях она уж сама тебя забанит.
- Ну и дура, - Арсений побледнел, но не сдался, хотя потеря Инки далась тяжело. И не в любви даже дело, но перекантоваться со всеми удобствами и быстрым инетом дорогого стоит.
- Ничего, - отец тяжело грохнул ладонью по столу, - тебе я тоже Питер обеспечу. Местного разлива. Ир, телеграмму отправила? Впрочем черт с ним, я брату звякну еще.

Мать кивнула и отступила от Арсения, будто разом проведя незримую черту.
И все завертелось. Чемодан был уже собран, ему разве что технику разрешили запихать по верхам. Отец лично отвез его на вокзал и усадил в поезд. И так Арсений выскочил бы конечно свободолюбиво на следующей станции, если бы у него были собственные финансы. Но все финансы уехали в Питер вместе с Инкой. И осталось только обещание отца уши оторвать, если Арсений в ближайшее время из деревни их покажет. А если не покажет, то так и быть, отец подумает о продолжении финансовых вливаний.

- Снимешь там, - мрачно поглядел в его сторону отец, - социальное что-нибудь о бабках, о деревенском быте. Я Сергею Петровичу обещал что мы грант под это дело забьем. Они там в Европе любят кого-нибудь отстающего развивать. Хоть один раз поработаешь, - он покосился на сына и хмыкнул, - блохер.
Арсений смолчал и отвернулся к окну. Снимать про бабок все равно придется, отец не шутит. Но два месяца просто про бабок, его в сети засмеют. Эх, вот если б туда метеорит упал как на Челябинск. Или скажем пришельцы. Или заговор какой против президента. Вот это было б интересно. Это был бы хайп. Хотя...
***
И вот теперь Арсений стоял перед нужной дверью. Слипоны из яично желтых уже стали пыльно желтыми, а чемодан умудрился потерять колесико пока его тащили из такси. Но самое главное таксист так и не вернул бумажку. И теперь Арсений мучительно пытался сообразить кто именно открыл ему дверь.
По всему выходило что не дядя. А как там звали двоюродных братьев... Мать говорила то ли Дима и Семен, то ли Паша и Александр а может, мрачно думал Арсений, отнимая палец от дверного звонка, и вообще Акакий и Варфоломей. Хотя про Акакиев мать не говорила.